Московское городское отделение Общероссийской физкультурно-спортивной общественной организации 
Федерация Славянских боевых искусств «Тризна»



ЛИТЕРАТУРА КАЗАЧЬЕГО КЛУБА СКАРБ

ХУДОЖЕСТВЕННАЯ

КАЗАЧЬИ РАССКАЗЫ - Гончаров С.А.

ЗА ЧЕСТЬ КАЗАЧЬЮ

   Телефон на кухне звонил долго и нудно. Наконец, сообразив, что звонят не во сне, а наяву, Афанасий Петрович, донской казак, ещё не старый, но уже с сильной сединой в волосах и усах в стрелку, проснулся и посмотрел на светящиеся часы. Они показывали около двух часов ночи. В комнате было темно и душно. Сбросив с себя тоненькое одеяло и сев на кровать, он все ещё никак не мог до конца проснуться. - И кого это разбирает звонить среди ночи?- сердито подумал он. Босяком, с полузакрытыми глазами он отправился на кухню. Телефон продолжал надрываться. Не зажигая света, на ощупь, чтобы не разбудить маленького внука, он, наконец, нашёл его и услыхал в трубке знакомый голос – Здорово Афанасий! Никак я тебя разбудил.- А как ты думаешь? – без всякой злобы ответил Афанасий Петрович. Это у тебя, Петро, ещё закаты, а нам уже луна светит. Да и в отличие от тебя, я по ночам уже сплю, а не гуляю с красивыми женщинами.- В трубке послышался смех. – Это, ты брат, точно угадал. Сижу в ресторане, на берегу океана, с самой красивой из женщин и она тебе предаёт привет.- В трубке послышался женский смех, и Афанасий Петрович узнал голос его жены Ольги, высокой, стройной, чернобровой казачки в которую Петро был страстно влюблён. Они были красивой парой. Петро был потомственным донским казаком, но рос у деде на Волге. Был он высоким, стройным, с широкими плечами и тонкой талией. Чёрный волнистый чуб, из под которого блестели озорные тёмно синие глаза, делали его неотразимым и не одна казачка плакала о нём по ночам. В Ольгу он влюбился с первого взгляда, но ему пришлось много потрудиться, прежде чем она ответила ему взаимностью. У них был сын, которого в честь деда Петра назвали Григорием.

-Помнишь, Афанасий, нашу рыбалку на Ахтубе и в Балхунах? А поездки на лодке на острова с настоящеё волжской ухой, приправленной осетриной и свежими помидорами, которую на костре варила тётка Таисия? Здорова ли она? Если увидишь, то кланяйся ей. А как твоя Наталья? Помнишь, как мы ездили на Волгу за судаками, и она увязалась за нами. Ей тогда, как мне помниться, было лет шесть.- Семь.- Поправил Афанасий. - Славная из неё бы вышла рыбачка! Мы тогда наварили юшки, и пили её из котла по очереди – продолжал Петро.- Наталья твоя раскраснелась, упала и заснула на месте. А когда проснулась, то стала требовать ещё. А мы то её под водочку уже всю допили.- Афанасий улыбнулся. Да, досталось тогда ему за эту рыбалку от жены.

–Послушай, Петро, мы завтра все едем в Ахтубинск поездом, а оттуда на машинах в Балхуны. Ты не мог бы взять там какую-нибудь «этажерку», да махнуть к нам. Ну, как Руст. А, знаешь, лучше прилетай сразу в Балхуны, на заимку. Дед Роберт еще там. Славно порыбачим. Правда, водить нас боле некому. Алексей Павлович почти не ходит -Жаль- ответил Петро- Вот кто знал эти места как никто другой. Не зря ему поручали возить на охоту и рыбалку проверяющих генералов из Москвы. Настоящий казарлыга. Уходят старые казаки, а заменить их некем!-

   В трубке что-то щёлкнуло, и связь оборвалась. Афанасий Петрович положил трубку и задумался. Кажется, совсем недавно познакомились они с Петро в борцовском зале ЦСКА. А ведь с той поры прошло больше тридцать лет. Тогда они были молоды, сильны, честолюбивы и полны надежд. Пётр был прекрасный борец с большим спортивным будущим, но его мечтой была работа в органах безопасности. Через несколько лет его мечта исполнилась. Затем учёба и работа во внешней разведке. Петро честно служил Советской Родине и быстро продвигался по службе. Был он знаком и с нынешним президентом Путиным, тогда ещё скромным чекистом. Однако наступили времена перестройки целью которой было подготовить население страны к приватизации национальных богатств страны и передачи национальной собственности, на основе псевдолегитимности, в руки международной, и доморощенной буржуазии с уголовно-партийным прошлым. Часть высшей партийной номенклатуры имевшей контакты как с Американской, так и с Западными спецслужбами и кроме того прикормленной международным еврейским капиталом, вступила в закулисный сговор с трансконтинентальными компаниями с целью совместного обогащения, через присвоение природных ресурсов, включая нефть и газ. Результатом этих и иных секретных соглашений стало как политическое, так и экономическое разрушение страны. Однако местная партийная номенклатура вместе с уголовниками и доморощенной буржуазией посчитала себя обделённой, и в свою очередь вступила в борьбу за своё право на природные ресурсы и собственное обогащение. Результатом стали кровавые конфликты по всей территории страны. Воспользовавшись доверчивостью и жадностью на дармовщину советского народа его привлекли к разграблению народной собственности с помощью ваучеров, которые затем мошенническим путём власть у него отобрала и присвоила себе. Зная, что представляет собой это так называемое демократическое движение и кто ими водит он, кадровый разведчик, сделал всё, что от него зависело, чтобы предотвратить развал и разграбление страны. Когда в 1991 году Ельцин начал свою иудину деятельность по расчленению СССР и разграблению природных богатств, он, догадываясь, куда ведут нити заговора, и, будучи убеждённым коммунистом, нарушил приказ своего начальства и вернулся в Москву. Он искренне верил, что ГКЧП может остановить их. Однако надежды его не оправдались. Руководство ГКЧП, связанное партийной иерархией, тайными и явными нитями с так называемыми демократами, не решилось ни на какие решительные действия и по существу оказалось кучкой испуганных людей, дрожащих за свою жизнь. После краха ГКЧП, новой демократической властью, он был объявлен предателем и вынужден был скрыться за границей. Так он стал изгоем.

   Афанасий Петрович вздохнул и открыл окно. На память ему пришли стихи донского казака Сергея Полякова ушедшего с белой армией в Югославию

Мы уходим, снова мы изгои

Слёзы жгутся, песня на устах…

Так звени ж, казачьей тоскою

Песнь моя о брошенных гробах…

   Прохладный ночной воздух наполнил комнату. Стало немного зябко. На востоке небо стало уже немного светлеть. - Пора спать, но спать совсем не хочется - подумал Афанасий Петрович. Затем он подошёл к иконе Спасителя и произнёс: Господи, Исусе Христе, сыне божий! Спаси и сохрани на всех путях жизни казака Петро. Перекрестившись, он перекрестил ту сторону света, где по его представлению он сейчас был. Затем, стараясь не разбудить жену, добрался до кровати и крепко заснул.

***

   Поезд отправлялся с Павелецкого вокзала во втором часу дня. Афанасий Петрович с женой сыном и внуком приехали на вокзал почти к отходу поезда. Вещей у них было мало, так как назавтра дочь с зятем ехали на машине в Балхуны, и тем самым освобождали их от необходимости тащить на себе палатку, лодку и удочки. Из вещей у них были: чемодан с одеждой и подарками, да бебут, кривой кинжал 1915 года, с которым Афанасий Петрович почти никогда не расставался. Его подарил ему родич, старый донской казак, дед Пантелей, которого уже давно не было в живых. Бебут был без ножен и Афанасий Петрович сам их выстругал и обтянул кожей. Устье и наконечник он купил с рук на Измайловской ярмарке. Бебут был всегда хорошо наточен и висел у него на кавказском пояске, подарке его близкого друга Георгия, кубанского казака.

   Так как их было четверо, то они заняли целое купе, что избавило их от необходимости какого - либо общения с другими пассажирами. Было жарко. Но после того как поезд тронулся, включился кондиционер, и в купе стало прохладно. За мелкими дорожными заботами время летело незаметно. К вечеру принесли газеты и журналы. Забравшись на верхнюю полку, Афанасий Петрович приступил к их чтению и незаметно для себя задремал.

   Ночью поезд перешёл на левый берег Волги и покатился по прокалённой солнцем заволжской степи. Проснувшись и помолившись, Афанасий Петрович вышел в коридор и, приоткрыв верхнюю часть окна, стал смотреть. Прошло более двадцати лет, как он был здесь, и поэтому всё для него было как - бы ново. Перед его глазами расстилалась заволжская степь, покрытая кустиками высохшей травы и кое-где стоящими отдельными невысокими деревцами. Напрасно он всматривался в степь, в надежде, что где - то мелькнёт казачий лампас. Только одинокие тощие одногорбые верблюды, с пустым горбом на боку или небольшие группы заморенных лошадей, стоящие голова к голове недалеко от саманных построек, и лениво жующие высохшие кустики травы, проносились мимо него. Раскалённая солнцем степь была безлюдна. Иногда поезд останавливался на маленьких станциях, от которых целыми остались только постройки времён последнего Государя Императора Николая II. Все остальные здания либо полностью разрушены, либо полуразрушены, а всё, что было в них ценного, растащено и разворовано. Словно смерч пронёсся по степи. Вместо колхозных ферм - руины, с остатками балок, торчащими из стен, словно скелеты белуг и осетров на островах. Волги, которые Афанасий Петрович встречал в местах браконьерства. Ни русских, ни казаков. Одни только карсаки, со своими загорелыми косорылыми мордочками, да корейцы, обживающие новые места.

   Неожиданно для себя Афанасий Петрович вспомнил случай, который произошёл с ним на рыбалке и который оставил в его душе глубокий след. Лет 25 назад, они с дядькой жены, старым и опытным в рыбалке и охоте казаком Алексеем Павловичем, шли на моторной лодке вниз по Ахтубе. За поворотом реки, по её левому берегу, Афанасий Петрович увидел слегка притопленый большой сад, весь усыпанный яблоками.

-Видимо опять спустили воду в Волгограде - подумал он. – Неплохо было бы нарвать яблок и взять собой на рыбалку.-

   Когда подошли ближе, то он увидел жуткую картину. Повсюду, на стволах, на ветвях деревьев, на сваях, на остатках фундамента куреней, лежали, медленно ползали и висели змеи. Одни из них лениво свивались и развивались, греясь на солнце, другие висели недвижимо, или плавали в тёплой воде.

-Интересно, а кто здесь раньше жил?- подумал Афанасий Петрович. -

   И словно подслушав его вопрос, Алексей Павлович сказал

- Здесь когда-то был казачий хутор. После войны кого расстреляли, кого сослали, а кто и сам утёк. С тех пор здесь никто и не живёт. А ведь когда-то здесь жили смелые и отважные казаки, крепко веровавшие в Бога. И Господь сохранял их. И были у них семьи, и в этих местах звучал детский смех. Но ослабела вера. Стали казаки надеяться больше на себя, на свой ум, а не Божий промысел. Стали пить, блудить, нарушать казачьи традиции. И решили они, что сами, без Бога, могут быть счастливыми на грешной земле. И отвернул от них своё лицо Господь. И пришли на казачью землю слуги дьявола – коммунисты. Стали они казаков мучить и изничтожать. И восстали на них казаки, но, без Божьей помощи, не сдюжили. И разметал их Господь лицу Земли.-

- И настало змеиное царство - подумал Афанасий Петрович.- Вот она суть советской власти – царство змия, царство сатаны.-

   Поезд стал притормаживать и Афанасий Петрович отвлёкся от своих мыслей.

-Наверное, скоро будет озеро Баскунчак - подумал он и посмотрел на часы. –

   По расписанию на станцию Баскунчак поезд должен был прибыть около 16 часов, а сейчас уже четверть четвёртого. Осталось совсем не много. Вдалеке в степи появилась белесая полоса, которая с каждой минутой всё увеличивалась. Она походила на залысины снега, не до конца стаявшего ранней весной в степи. Это Баскунчак, с грязными подтёками берега и с покосившимися столбами. Поезд медленно огибал озеро. – Ну, что ж, пора собираться. Через полчаса будет станция - подумал про себя Афанасий Петрович и пошёл в купе собирать вещи.

***

   На станцию Баскунчак поезд пришёл точно по расписанию, минута в минуту. Ещё из окна вагона Афанасий Петрович увидел встречающего их донского казака Сергея Ивановича Толстошеева, родственника жены и замечательного рыбака. Они были ровесниками и их связывали не только родственные отношения, но и искренняя дружба. Сергей Иванович работал на аэродроме в Ахтубинске авиационным механиком и должен был в этом году выйти на пенсию. Спрыгнув со ступенек вагона, Афанасий Петрович попал в его объятия.

– Здорово дневали! Как доехали? Как столица?–

- Слава Богу! Доехали хорошо. А столица совсем сбесилась. Что-то жарковато тут у вас-

- Да, сегодня немного жарковато, а вчера было ничего - примирительно сказал Сергей Иванович.

   Пока он здоровался со всеми остальными, Афанасий Петрович огляделся. Станция, и её окрестности, мало походили на то, что сохранилось в его памяти. Всё неузнаваемо изменилось. Когда-то давно, когда ещё не было асфальтового шоссе, и на станцию вела только степная дорога, сюда из степи приезжали степенные пожилые карсаки с жёнами, привозившие с собой на продажу арбузы, которые они складывали недалеко от станции, и затем не спеша вели свою торговлю. Это были арбузы килограмм по 15-20, выросшие и вызревшие в степи, без подкормки и полива. Стоило их только слегка надрезать, как они тут же трескались, обнажая тёмно красную мякоть, подёрнутую белым сахарным налётом. Сахарный арбуз! Ели только серединку. А остальное выбрасывали. Если в такой арбуз налить водку, а лучше спирт, то после недолгой выдержки, получался замечательный на вкус напиток, валивший с ног.

   А теперь куда ни глянь, на разостланном брезенте, на не очень чистых коврах лежат горы небольших поливных арбузов и дынь, выращенных по преимуществу корейцами, вокруг которых снуют дети и женщины, предлагая приезжим дыни и арбузы по ценам ненамного отличающимся от московских.

- Прям как на московских рынках – подумал Афанасий Петрович.

– Жена велела накупить несколько арбузов и дынь - сказал Сергей Иванович. – В этом году на рынке в Ахтубинске дороговато, и выбор не велик.-

   После непродолжительного торга купили у кореянки четыре средних арбуза, килограмм на 8-10 и пяток жёлтых душистых дынь. Загрузив их вместе с вещами в багажник пятой модели Жигулей, стали решать, кому ехать впереди. Сошлись на том, что это место, по праву старшего, займёт Афанасий Петрович. Жигули рванули с места и понеслись со скоростью, которая была им только доступна. Сергей Иванович вёл машину так, как привык, одной рукой. Другая рука в это время как всегда или крутила приемник или искала кассету. Живя в Москве, с её заторами и липучей ГИБДД, Афанасий Петрович уже отвык от такой езды, когда скорость автомобиля определяется не дорожными условиями, а техническими возможностями автомобиля. Двигатель ревел на предельных оборотах, а стрелка спидометра качалась между 130 и 140 км/час. Из-за жары стёкла были опущены, и внутри машины бушевал ураган. Сергей Иванович пытался рассказывать, но из-за шума ветра и рёва музыки мало было что слышно. Однако Афанасий Петрович смог понять, что машина эта зятя, что купил он её с рук и что шины и амортизаторы достаточно изношены и, в общем-то, пора их менять. Действительно, машина вела себя как самолёт в момент отрыва его от взлётной полосы. На каждой выбоине она как бы поджимала под себя колёса, чтобы затем оттолкнувшись ими от дороги, взлететь. А пролетев немного упасть на дорогу и заново раскачавшись, совершить очередную попытку взлёта. Когда же на повороте машину еще и понесло боком, Афанасий Петрович понял, что шины почти «лысые» и что при такой скорости очень запросто можно перевернуться. Он попытался это объяснить Сергею Ивановичу, но в ответ тот прокричал, что, во-первых, здесь все так здесь ездят, а, во- вторых, его машина ещё хуже этой, а с ним до сих пор ещё ничего плохого ещё не случалось. Видя такое дело, Афанасий Петрович доверив себя и всех остальных Богу, стал про себя читать Иисусову молитву.

   Минут через двадцать такой езды, в вдали показался город. А вот и переезд. Слава Богу! Ахтубинск. Доехали. Афанасий Петрович помнил его ещё чистым, образцовым военным городком, с подтянутыми молодыми лётчиками на улицах, с салютом и парадами на площади у Дома офицеров, с ухоженным парком на высоком берегу Ахтубы, аллей героев лётчиков испытателей и боевым самолётом, стоящим на постаменте, который своими руками установил Алексей Павлович. Сейчас он мало походил на прежний Ахтубинск. Правда парк сохранился, но на всём лежала печать заброшенности и бедности. Везде проломы в стенах, которыми когда-то обнесли город, чтобы обезопасить семьи лётчиков и обслуживающего персонала аэродромов от чеченцев и иного полу уголовного сброда, бродящего по заволжской степи. Небольшая грязная лужа перед рынком стала огромной, улицы покрылись слоем пыли, везде маленькие магазинчики и палатки, в которых теперь сидят те, от которых совсем недавно командование и местные власти пытались защитить жителей городка. Офицеры, в мешкообразной форме времён демократии, соединяющей в себе и одежду военнопленных, и лагерную робу, в фуражках «аэродромах» устало бредут с аэродрома к ларькам, в которых сидят жирные, наглые, денежные хозяева новой демократической жизни. Цвет кожи жителей Ахтубинска то же сильно потемнел. Но не от жаркого солнца, а из-за состава его новых жителей: карсаков, азербайджанцев и корейцев. Где они, там грязь и азиатчина.

   Вот, наконец, и приехали. Нас встречает вся семья Сергея Ивановича. Сегодня к вечеру у него соберётся вся родня на традиционный ужин в честь нашего приезда, а завтра едем на Ахтубу в Балхуны.

***

   Это сейчас, до заимки Роберта в Балхунах ездят на легковых машинах, а когда-то добраться туда можно было только на моторной лодке. Когда 1978 году Афанасий Петрович приехал в Ахтубинск на только что купленном ижевском Москвиче апельсинового цвета, Алексей Павлович тот час – же потащил его на Волгу, на рыбалку. У него была моторная лодка, которую он сам склепал из дюраля. Она была лёгкой и, наверное, самой быстроходной в городке. Многие рыбаки уговаривали его продать лодку, предлагая по тем временам немалые деньги. Однако, будучи страстным рыболовом, он и думать об этом не хотел. Как известно, у моторной лодки есть один большой недостаток – это большой расход топлива. Поэтому Афанасий Петрович предложил поехать на рыбалку на его машине. К этому предложению все отнеслись с большим недоверием. Если бы это был «козёл», то куда не шло, а то легковая машина. Поэтому для проверки проходимости Москвича сделали небольшую вылазку на Ахтубу, в которой Москвич прекрасно показал себя. Он преодолел несколько полу обвалившихся не глубоких песчаных рвов, проехал по полуразрушенному деревянному мостику и с разгона, не застряв, выбрался из полосы песка. Итак, было решено ехать на заимку к Роберту на машине, а лодку пригонит туда на другой день Сергей Иванович.

   Был жаркий солнечный день. Афанасий Петрович первый раз ехал на автомобиле по цветущей степи. Голубое небо, яркое солнце и на сколько хватало глаз, колышущееся зелёное море травы, тихо шуршащей под лёгким ветром, тянущим с Волги. Чистый, свежий, немного сыроватый воздух, напоённый запахом цветущих трав, опьянял.

- Что может быть приятнее запаха цветущей степи - подумал Афанасий Петрович.

   Он вытянул руку из окна, и она ощутила нежное прикосновение травы, лёгкие удары цветков и мошек. Автомобиль не ехал, а как – бы плыл в ней, раздвигая её бампером как форштевнем.

   Как Алексей Павлович ориентировался в этом море травы трудно сказать. Вскоре они выехали к довольно большому озеру, спрятавшемуся среди моря травы.

– По весне Волга заливает эти места, вот и остаются озёра- сказал Алексей Павлович. -В них много рыбы. Если это озеро раньше нас не нашли, то мы с рыбой.-

   Достав из багажника небольшую сеть, он дал Афанасию Петровичу второй её конец. То, что он увидел, его поразило. Озеро просто кишело рыбой. Раздевшись и окунувшись, он понял, что совершил ошибку. Та часть тела, которая не была закрыта и которая оказалась над водой, тут же покрылось мошкой, которая облепив его стала нещадно кусать. Деваться было не куда и надо было терпеть. Мошка забивалась в уши, ноздри, лезла в глаза, и в скоре Афанасий Петрович стал похож на мохнатого медведя. И уже ни полуметровые судаки, ни сеть полная крупной рыбы не радовали его. Ему хотелось только одного: стряхнуть с себя мошку и поскорее одеться.

   Собрав пойманную рыбу и сложив её в багажник, решили подъехать к Волге, где по приметам Алексея Павловича должен быть жерех. Жерех очень вкусная рыба, но поймать её на спиннинг трудно. Она пуглива, и поэтому, к ней надо подобраться так, чтобы она тебя не только тебя не заметила, но и не услыхала. А так как жерех обычно ходит парой, то всегда есть возможность, поймать сразу двух.

   Искусанный мошкой и обгоревший на солнце, Афанасий Петрович почесываясь и ругаясь про себя за свою опрометчивость мчался по зелёному морю травы. Вдруг Алексей Павлович крикнул, - Стой! - Афанасий Петрович удивился, но резко затормозил. Алексей Павлович вышел из машины, прошёл шагов десять вперёд и, остановившись, стал смотреть себе по ноги.

– И что это он там нашёл?- подумал Афанасий Петрович и вылез из машины.

   Подойдя поближе, он побледнел.

-Господи Исусе, Христе! Сыне божий!- только и мог он произнести.

Алексей Павлович стоял на краю обрыва, под которым пенилась бурунами Волга.

– Видать не пришло ещё время нам с тобою Афанасий помирать. Вот Господь нас и сохранил.- улыбнувшись сказал он. – Зато, смотри! Вот он жерех - и показал рукой в низ, где недалеко от берега медленно плыли два крупных жереха. Затем он сходил в машину и достал спиннинг. Версты три прошёл он за ними по течению Волги, но в этот раз ему так и не удалось поймать ни одного.

   Солнце уже стало садиться, когда они подъехали к займищу Роберта. Перед взором Афанасия Петровича предстала большая рубленая изба. Внутри избы стояли стол, скамейки и две большие палатки из москитной сетки. Поздоровавшись с Робертом и его женой все сели ужинать, после которого стали устраиваться на ночлег. Афанасий Петрович решил, что по такой жаре лучше спать в машине и, взяв подушку с тонким одеяльцем, пошёл в машину готовить себе постель. Остальные легли спать в избе, в платках, затворив двери и окна. Афанасий Петрович проснулся от сильного жужжания, писка, скрежета, лёгких ударов о стекло и многочисленных укусов. Он включил фары и оторопел. Свет фар, упёрся в живую стену из светло-коричневой массы маленьких тел, летающих, жужжащих и свистящих. Всё это было похоже на налёт на пасеке, когда ослабленная семья пчёл, подвергается нападу со стороны более сильных семей. Только в место улья здесь была машина, а вместо пчёл бесчисленное множество меленьких комариков. Они пищали, бились о стёкла машины и старались пролезть в самую маленькую щелочку. Афанасий Петрович не до конца поднял стекло, оставив себе маленькую щелочку, чтобы не задохнуться, и теперь пожинал плоды своей непредусмотрительности. Включив свет в салоне, он увидел, что салон полон мошки. Началась тяжёлая и изнурительная борьба с мошкой, которая продолжалась всю ночь. И только под утро Афанасий Петрович смог забыться коротким крепким сном.

   С первыми лучами солнца его разбудили. Пора ехать рыбалить на Волгу. Взяв спиннинги, они втроём уселись в моторную лодку, пригнанную Сергеем Ивановичем. Спустившись вниз по протоке, они попали в Ахтубу, а затем вышли на Волгу. Алексей Павлович повёз к известным только ему рыбным местам. Остановившись, недалеко из одного из намытых Волгой девственно чистых песчаных островов, переливавшихся золотистым цветом под солнцем, они бросили якорь, достали спиннинги и, надев на крючки по кусочку белого пенопласта, забросили. Не успела леска барабана на спиннинге размотаться и до половины, как Афанасий Петрович почувствовал лёгкий рывок. Он начал быстро крутить катушку спиннинга, ощущая сопротивление. В прозрачной речной воде было хорошо видно, как недалеко от лодки блеснул серебром бок почти не сопротивляющейся рыбы, спокойно всплывающей из глубины.

– Это лещ. Не спеши. Сначала подведи поближе к лодке, и только затем тащи – тихо проговорил Сергей Иванович, схватив подсадок.

   Афанасий Петрович медленно подвёл леща к борту лодки. В этот момент лещ, хватив жабрами воздух, ударив хвостом, и изо всех сил рванулся в глубину реки. Афанасий Петрович в свою очередь резко дёрнул удилище и почувствовал, как оно задрожало. Он приподнял спиннинг и из воды показался довольно большой лещ с раскрытым ртом и растопыренными плавниками. Сердце у Афанасия Петровича замерло. Он ничего не видел кроме леща.

-Только бы не упустить, только бы не упустить - думал он подводя сопротивляющегося леща к борту лодки. -Ещё немного и надо тащить. Всё, пора - решил он и резко рванул спиннинг вверх.

   Рывок был настолько силён, что лещ, блестя чешуей на солнце и шлёпая хвостом по воздуху, взлетел над лодкой. И в ту же секунду Афанасий Петрович увидел, как леща сорвавшись с крючка, блестя чешуёй в лучах ослепительного солнца, переворачивается в воздухе.

-Всё, ушёл! –вырвалось у него.

   Однако Сергей Иванович, державший в руке подсадок, мгновенно метнулся к борту лодки и подставил его под падающего леща. Лещ тяжело шлёпнулся в него. Когда Афанасий Петрович заглянул в подсадок, то увидел, что лещ был хорош.

– С почином тебя. - отозвался Алексей Павлович. – Не менее килограмма.-

   Не успел Афанасий Петрович ответит ему, как тот вытащил леща поболе его. И пошла рыбалка. Только и успевали спиннинги забрасывать, да лещей с крючка снимать. Где-то через час, клёв резко прекратился.

– Что ж. Пора менять место - сказал Алексей Павлович и повёл лодку на новое место.

Время летело незаметно. И вскоре дно лодки было завалено пойманными лещами.

– На сегодня хватит - сказал Алексей Павлович.- Пора ехать домой, но сначала завернём на заимку к Роберту. По старым казацким обычаям после рыбалки лучшую рыбу всегда раздают братьям-казакам, а что останется, то оставляют себе. Так было всегда. Без братьев-казаков ты сухой лист. Всякий тебя обидит и ограбит, а то и жизни лишит. А вместе мы сила. –

   Пересчитали лещей. Их оказалось чуть более полусотни. Отложив самых больших лещей, завели мотор, и пошли к Роберту.

   Лодка шла через быстрину, подпрыгивая и стуча днищем о воду. Ощущение у Афанасия Петровича было такое, словно он мчался на телеге по булыжной мостовой и при этом кто-то кувалдой бил по её днищу. Бу-бу-бу. Всё тело тряслось, а зубы стучали. Афанасий Петрович хотел усесться повыше и поудобнее, но Алексей Павлович строго прикрикнул на него.

– Сиди тихо!. Это очень опасное место. Если выпадешь из лодки, то тебе конец. Не выплывешь. В прошлом году, осенью, здесь утонул один известный в наших местах браконьер Василий. Он с братом снимали с крючков осетров, когда на них наскочила Рыбиспекция. Ну и решили они уйти от неё. Мотор на лодке у них был сильный. Выскочили на быстрину. Василий стал бросать осетров за борт. А тут лодку подкинуло. Он не удержался и вывалился за борт. Пока развернулись, а его уже нет. Поймали только под Астраханью. А пловец он был хороший. На Волге вырос.-

- А у нас в городке на прошлой было ЧП – вмешался в разговор Сергей Иванович. – Алексей Павлович, может быть ты слыхал?

– Как же - ответил он. - Тут такое дело. Ведь сколько лётчиков погибло. Вот проверяющих генералов из Москвы и налетело. Только люди разное говорят. Вроде бы они нарушили приказ.-

- Да, нет!- взорвался Сергей Иванович. – Какой приказ! Прислали нам на аэродром молодых лётчиков, а тут праздник. Вот и решили они с девчонками после парада поехать на острова погулять. А на Волге из них никто не бывал, и видели они её только из кабины самолёта. Набрали, как теперь принято, вина, закуски, взяли две лодки, и пошли на острова. И приглянулся им вот этот - показал рукой Сергей Иванович. Афанасий Петрович оглянулся и увидел небольшой остров с прекрасным пологим пляжем, блестевшим на солнце золотистым песком и с густой зелёной макушкой невысоких деревьев. – Добравшись до острова, все дружно выпили в честь праздника -продолжал Сергей Иванович.- На жаре их то и развезло. Стали они с девчонками купаться, шалить да хвастать. А здесь видишь, быстрина. Вот и понесло одного. Кинулись спасать, а сами то пьяные. Вот тебе четверо и утонули. Здорово испугались. У девчонок истерика. Вот и стали думать, что делать. А дело было уже к вечеру. Одни говорят надо возвращаться, а другие надо подождать утра. Двое с девчонками решили возвращаться на лодке. Пока собирались, стало совсем темно. Ушли уже в темень, попали на быстрину, а шли быстро, лодку и опрокинуло. Ведь никто из них лодкой до этого дня не управлял, вот и не справились. Оставшиеся на острове услыхали крики о помощи. Взяли вторую лодку, и пошли им на помощь. Больше и их никто и не видел. А на острове остались двое. Они-то и разложили костёр как ориентир. Вот их-то и нашли на второй день. Они всё это и порассказали, но от пережитого вроде бы немного умом тронулись – закончил свой рассказ Сергей Иванович. – И сколь же утонуло?- спросил Афанасий Петрович. – Было двенадцать лётчиков, не считая девчонок, а осталось двое. Всех их потом под Астраханью в сетях нашли – ответил он. – Волга ошибок не прощает.-

***

   На другой день после приезда, рано утром, нас разбудил Сергей Иванович и мы стали грузиться в его «копейку». По холодку проехали город и направились в сторону Балхун. Минут через сорок мы уже были на берегу Ахтубы, где к своему удивлению увидели, что почти весь пологий песчаный берег заставлен палатками и автомобилями в основном с московскими и подмосковными номерами. Пришлось повернуть направо и ехать вверх по Ахтубе, высматривая свободное место. Дорога делала небольшой поворот и выходила на равнину, покрытую не высокой высохшей сухой травой с порослью чёрного тополя вокруг полу засохших деревьев. Проехав ещё совсем немного, « жигулёнок » съехал с дороги и гудя полез на невысокий песчаный холм, на которой рос большой старый чёрный тополь с раскидистой кроной. С большим трудом взобравшись на него, «жигулёнок» вздрогнул и затих. Афанасий Петрович вылез из машины и огляделся. Над его головой, на выцветшим от жары белесом небе, пряталось в ярких лучах солнце, немилосердно обжигая всё вокруг своими жаркими лучами. Прямо перед ним расстилалась огромная песчаная отмель из девственно чистого и раскалённого до бела песка, за которой голубела и переливалась в ослепительных солнечных лучах Ахтуба, делающая в этом месте небольшой поворот. Лёгкий ветерок, тянущий с реки немного холодил и раскачивал ветви чёрного тополя, листья которого, ударяясь, друг о друга, не громко шуршали. Противоположный берег в этом месте был высок, обрывист и весь зарос деревьями. Там, где кончался обрыв, начиналась протока, ведущая к займищу Роберта, дальнего родственника Сергея Ивановича. Недалеко от неё на высоченной мачте гордо развивался огромный Российский флаг, под которым сгрудилась небольшая колонна джипов, блестя своими чёрными боками и похожими на жирных навозных жуков.

- Это кто ж такие?- поинтересовался Афанасий Петрович.

– Силовики, высокое начальство, одним словом генералитет - ответил Сергей Иванович. – Наезжают из Москвы пострелять, половить рыбку, покупаться и вообще поразвлечься.-

   Выгрузив палатки и вещи, они стали натягивать шатёр из самолётного парашюта, зацепив его макушку за ветви одиноко стоящего чёрного тополя. Получился огромный шатёр, в котором поставили стол и складные стулья. В стороне выкопали в песке глубокую яму, сложив в неё продукты, привезённую с собой воду, водку и вино и накрыли её серебристым листом паралона.

   Чуть попозже приехали на двух машинах молодые казаки с жёнами и маленькими детьми. С ними, на своей машине, приехал и зять Афанасия Петровича. Стали ставить палатки и накрывать большой стол под куполом большого шатра. Звучал смех казачек и плач маленьких детей. Наконец стол был накрыт, и все едва уместились в шатре. Достали вино, водку и налили по первой чарке. Прочитали молитву. Первую чарку выпили за Дон Батюшку. Закусив немного, налили по второй. Вторую чарку выпили за Всевеликое Войско Донское, снизу доверху и сверху донизу. Третью пили за здоровье всех присутствующих. Закусили, чем Бог послал. Копчёным сальцем, колбаской, огурчиками со сладкими помидорчиками с волжской поймы и копчёной рыбкой привезённой Сергеем Ивановичем. Молодые казаки стали спешить наливать четвёртую, но старые казаки стали их окорачивать. Началась буза. Казачки, выпив водочки, расслабились и стали подсовывать детишек мужьям, а те стали пищать и лезть к батям на колени. Те в свою очередь стали указывать жёнам, чтобы они убрали маленьких детей из-за стола, так как недопустимо, чтобы маленькие дети были за столом с выпивающими казаками. На что те отвечали, что это было в прошлом, а теперь все так поступают. Афанасий Петрович посмотрел на Сергея Ивановича и других старых казаков, дочери которых и были невестками. Он ожидал от них, что, что они окоротят дочерей и наставят их на путь истинный. Однако вопреки ожиданию они поддержали своих дочерей, а не их мужей.

- Вот так и гибнет казачество: с непокорностью казачки мужу, с «её раскрепощения», с нарушения семейных обычаев, и заканчивается это всё развалом семьи и казачества. Именно этого в «кремле и хотят» - подумал Афанасий Петрович. – Потом мы пинаем молодым казакам и казачкам, что они не чтят казачьих традиций, а сами воспитываем их как «просвещённых космополитов». Во многом грех на нас. Мы не заложили в них камень веры, уважения к традициям, вот теперь они теперь пытаются стоить свою жизнь на песке лжи по образцу «московской цивилизации. Стали они играть в политические игры, надеясь обмануть «кремлёвскую власть», или использовать её в своих целях. А в результате двенадцати лет таких игр мы имеем не только в атаманской среде, но и в среде самого казачества разочарование, апатию, страх за свою жизнь и даже желание холуйского услужения «кремлёвской власти».-

   Дело спасли старые казачки, быстро разобравшись с внуками. Налили ещё по одной чарке, и выпили за хорошую и удачную рыбалку. Сергей Иванович заиграл песню.

«Из-за леса за леса, копия мечей

Едет сотня казаков лихачей.

Е, е ей, живо не робей, едет сотня казаков лихачей»

и все дружно её подхватили. Затем заиграли старинную песню «…Кольцо казачка подарила ему, когда он шёл в поход…», и разудалую «Полно вам снежочки на талой земле лежать, полно вам казаченьки горе горевать». Деды распалились. Вскочив и подбоченившись, они стали притопывать и присвистывать.

-Здорово дневали, православные – раздалось из-за спины. Афанасий Петрович оглянулся, и увидели казака уже в больших летах, с белой бородой, среднего роста, в старой казачьей фуражке и рубашке, заправленной в видавшие виды шаровары с едва видными красными лампасами. Со всех сторон понеслось весело и оживлённо.

-Слава Богу,…, Слава Богу.-

Иванович? Да это ш ты?

-Господи!? Пётр Григорьевич - всплеснул руками Сергей Иванович – Вот где мы опять свиделись!

Они радостно облобызались.

Пётр Григорьевич обернулся к казачкам.

-Здорово дневали, бабоньки-

-Слава Богу, Пётр Григорьевич! Чего это вы к нам?-

-Да вот завернул на огонёк. Ну да што ж у вас тут?-

-Да пойди ж ты суды - услыхал дед позади себя несколько голосов.

-И что вы тут делаете, Иванович? - спросил дед.

-Да вот гуляем.-

-А сам то ты как?- спросил его в свою очередь Сергей Иванович

-Да вот живу. Хочь бы сдохнуть скорей, чтоб ничего не видеть. И ...ты погляди,… сколько живу, жизня всё хужéй и хужéй. Казаки теперь вон што вытворяють. Одно спасение - молитва-

-Ну, а как внуки то твои?-

-Внуки? Живут, слава тебе Господи!-

-Кто это?- спросил Афанасий Петрович Сергея Ивановича.

-Это наша знаменитость- Пётр Григорьевич Киселёв, Самый старый казак в этих местах. Его тут все знают.-

-Спустя некоторое время подъехали ещё двое Жигулей, с казаками, знакомцами Сергея Ивановича по работе. Выпили ещё по чарке за здоровье вновь прибывших и незаметно разговор перешёл на наболевшие проблемы казачьей жизни.

-Молодые распоясались, с-собаки. Москва им полюбилась.-

-Все эти турки, чеченцы, азербайджанцы, армяне…..Им – одно: резали они один другого, да баранов друг у друга крали. Вот эта и есть ихняя настоящая жисть. И не лезть бы нам туда, будь они прокляты. А надо было бы как при генерале Ермолове. Один раз их порезать, и нехай они своим внукам рассказывают, какие казаки страшные

-Да, братья казаки, заматерела казачья верхушка из бывших и нынешних коммунистов. Подёрнулась богатством, как кормленая скотина жирком. На кремлёвские милости только и оглядывается. Велел Ельцин всем поголовно под себя присягнуть. Присягнули. Следующий, тоже самое потребовал. Опять присягнули. Вот тебе и вся воля, вот тебе и всё казачество.

-Да, братцы, прибрал «кремль» и казачество, и всю Россию к рукам. Вначале побаивался это делать, а теперь правит безбоязненно, забыв, что власть над казаками была всегда только Божья.

-Вся эта «обрезанная» кремлёвская элита – безбожники и жидовствующие. Им православных людей мучить - мёду не надо. И от этого у них сладость душевная.-

-При Ельцине «кремлёвская» власть открыто впали в обжорство, в пьянство, в блуд, в воровство, во всякие злые дела и от беспредела, беззакония и уже и не ждёт за это расплаты

- На Москве нашего «первого атамана» так обещаниями «упоили», что он и до сих пор очухаться не могёт-

   Казаки засмеялись.

-Во, во! Некоторые атаманы, да и кое-кто из казаков в 91 году на Москву побежали прислуживаться. Притекли де они как собаки, и потекли обратно, как собаки же. Некоторые с костью, но не все.-

-Это уж точно-

-А ты, Иван Матвеевич, Путина живого видал? Какой он из себя?-

- Не, сам я живого не видал. А те, кто живого его видал, то говорят что он небольшой, лысыватый, невзрачный, глаза у него хоть и голубые, но бараньи и тусклые. Такой, если обозлиться, то до конца пойдёт.-

. - Да, мелковат наш президент. Да и разное про него гутарят -

- А, я, братцы, был несколько лет назад в Москве, на своей «копейке». Гляжу, стоит священник и голосует. Дай, думаю, я, батюшку подвезу и благое дело совершу. Подвез я его, а он мне и говорит: « В благодарность, сын мой, я тебе, казаку, кое-что расскажу. Я в Кремле, иногда в службах участвую, и случалось мне и около первого и второго президентов вблизи стоять. Когда Ельцин мимо меня проходил, то я от него никакой силы не чувствовал. Он – ну, как, обычный человек. А вот когда Путин мимо меня проходил, то почувствовал я, словно от него какая-то огромная сила идёт. Только вот не знаю, от Бога она или от сатаны». С тех пор минуло почти четыре года. Так вот. В этом году, весной, был я опять на Москве, по своим делам. И, верите или не верите, но свёл меня Господь опять с этим батюшкой. Подошёл я к нему под благословения и спрашиваю: А помните ли вы меня батюшка и наш разговор? Отвечает – помню. Тогда я его и спрашиваю: «А поняли ли Вы, батюшка, от кого у него энта сила?» А он стоит себе и молчит. Вот тебе и весь сказ!-

-Я сколько разов тебе гутарил, Степан. Попридержи язык - проворчал Сергей Иванович.- Неровён час, за язык, язык и отрежут-

- А, я, тут, братья казаки, - встрял молодой казак Анатолий - слыхал на аэродроме, как брехал один полковник с Москвы, что дед Путина по матери был личным поваром аж у самого Ленина. Сами понимаете, кого зря евреи к своему вождю не приставят. Повар, он ведь навроде собаки. Всё пробует, и сам первый сдыхает, коли што. Значит, верный был человек и одной с ними крови. Так что неудивительно, что Ельцин вместо себя, его и поставил. И родословная соблюдена и коммунисты довольны. –

-Был бы он наш, разве б мы так жили?- вздохнули казаки.

-Ну, что? Давай те ещё выпьем?- предложил Афанасий Петрович. Казаки разлили водку в пластмассовые стаканчики.

-Доброго всем здравия!-

-И тебе, гулевой, атаман!-

   Закусив, казаки опять вернулись к прерванному разговору.

   Тут в разговор вступил старый казак с военной выправкой, в тёмно синем тренировочном костюме и с белой бейсболкой на голове.

- В прошлом году попал я, братья казаки, на один восковой круг, на котором войсковой атаман речь держал. Такой из себя маленький, толстенький, а себе туда же – ерепенится. Мы, грить, представители евроказачества, плоть от плоти, кровь от крови, как русского, так и всех казачьих народов постановили… и пошёл чесать. Слушал я, слушал, спутался и так ничего я и не понял. Што - то насчёт нового какого-то центрального казачьего войска и денежного довольствия за верную службу кремлю гутарил….

-Да, гибнет казачество!-

-Да не казачество гибнет, а гибнут структуры имитирующие казачество, придуманные и созданные в своё время КПСС, чтобы задушить казачество - не сдержался Афанасий Петрович.- Казачество медленно, болезненно, но прозревает. Оно сегодня находится в хаотическом, состоянии. Причём этот хаос, судя по всему, управляемый из «кремля», целью которого является не только не дать объединиться казачеству. И вина за это в первую очередь лежит на казачьей интеллигенции, которая оказалась нравственно и духовно слаба, не смогла противостоять тем, кто сегодня олицетворяет казачью власть на Дону – так называемой казачьей старшине, повёрстанную, в большинстве своём, из бывших парт аппаратчиков и коммунистов. А сегодня казачеству нужна совсем другая казачья старши́на, в традиционном понимании этого слова, как патриотически настроенная часть казачьей интеллигенции, достаточно обеспеченная, имеющей доступ к финансовым ресурсам и желающая обладать реальной властью на Дону.

- Это ты правильно говоришь - поддержали его казаки. – Без головы казачеству никак нельзя. Как же без неё?-

-А скажи-ка, Пётр Григорьевич, ты вот столько лет прожил, столько всего на своём веку повидал. Как это так случилось, что многие казаки лицо своё потеряли, честь свою казачью уронили и стали колхозным быдлом, то есть холопами коммунистов без совести и чести.-

-Я вот что скажу, братья казаки. Раньше казаки свои традиции свято хранили, да и в вере крепкие были. Когда казака дома нету, то всем батя заправляет: хозяйство ведёт, порядок в семье сохраняет, за невесткой приглядывает, внуков поучает и наставляет. После гражданской, хоть и ушёл с Дона цвет казачества, но верили казаки, что пока их отцы живы, казачье семя не пропадёт. Поэтому красные в первую очередь стариков стали изничтожать, так как они были живые хранители казачьих традиций. Ведь коммунистам надо было только одного - лишить казаков своей памяти и сделать из них и их детей колхозных рабов. Вот они, иудино семя, и решили всё сделать мужицкими руками. Понаобещали они русским мужикам казачьей землицы. А мужик, это самый что ни наесть земляной червь, ему всегда земли мало. Ради неё он любое лютое дела совершит. И устроили русские мужики на Дону, вместе с теми казаками, кто переметнулся на сторону красных от страха или от собственной гордыни, и продал свою душу дьяволу, страшную резню, да такую, что до сих пор казаки помнят о ней. И от той страшной памяти, многие казаки русскими пишутся. А тут война. Те, кто не смерился с советским рабством, сохранил казачий дух и решил мстить коммунистам за все их зверства, перешли на сторону немцев. А это были не худшие из казаков. Я с батей и братом тоже был среди них. Вот какой был наш гимн.-

И негромким голосом Пётр Григорьевич запел:


Не за власть кремлёвской клики Тунеядцев и жидов За народ казачий, пики Будут бить большевиков

За спаленный край казачий

За станицы, хутора

За детей и женщин плачи

Отомстить пришла пора

   Вздохнули казаки, а Пётр Григорьевич продолжал.

- Так что, братья казаки, ушли мы с семьями. Это была вторая и последняя волна ушедших с Дона верных заветам старины казаков. Остались сломленные духом, приспособившиеся, те кто принял советскую власть и стал ей верно служить, детишки, молодые казаки, выросшие при советской власти, да ещё и обманутые казаки, которые всё ещё надеялись на справедливость энтой власти. А тут Сталин стал формировать казачьи части. Правда, казаки, бывшие по разные стороны, на фронте старались друг с другом не встречаться. А после войны англичане выдали нас Сталину. Далее лагеря, но Господь меня сохранил. А, на Дону, сегодня, почитай, и вовсе не осталось казаков, знающих обычаи и старую жизнь. Я так думаю, что возвернуть всю энту старую жизню теперь уже не удастся. Кое-что из обычаев ещё можно, а вот так, всю целиком, - то нет. Сегодня казаки и говорить-то на своём донском наречии вовсе разучились. Всё на московском, да мат перемат. А это для казака великий грех, так как поносят они Матерь Божью, нашу заступницу, и Спасителя со всеми святыми. До революции матерились только те, кто от семьи отбился, да кто Бога забыл, да ещё пинжачники –это те кто стал пиджаки носить заместо гимнастёрки, али мундира. Батя мне сказывал, что мат энтот от хазарских жидов идёт. Так они сатане молились. Так что, те, кто матерятся, то они сатане молятся, веру нашу православную поганят, Господа нашего Иисуса Христа вместе с Пресвятой Богородицей и всеми святыми поносят. Казаки таких «молитвенников» обычно в воду кидали. А как только красные пришли, так и пошло. Без мата ни один советский начальник слова сказать не могёт, да и сейчас не может. Вот от них казаки за годы советской власти и понабрались этой по́гани. Пороть бы надобно было бы их, сукиных сынов, глядишь, и одумались бы.-

   Казаки помолчали. Иван Матвеевич, полковник в отставке, всё время молчавший встал и стал нервно ходить.

-Оно конечно, за советское время выросли уже два поколения казаков атеистов. Но зато благодаря советской власти нынешний казак более грамотный. Правда он почти ничего не знает, как раньше жили казаки, но зачастую и знать не хочет. Да, мы надеялись на атаманов, но они не оправдали наших ожиданий и оказались «ручными». А теперь на Дону « кремль» вон их сколько поразвёл. Кто рыбу ловит, кто золото ищет, а до остального - им и дела нет. Вспоминают о нас только тогда, когда выборы наступают. Да и достучаться до атаманов не просто. К кому не придёшь - вечно занят. То спит, то серет, то занят на московской службе. Итак, брать казаки, что ж нам сегодня делать? Я понимаю так. Сегодня надо восстанавливать всю казачью жизнь заново: от обычаев, образа жизни, да войсковой старши́ны, атаманов и самого войска. Другими словами. Нам надо заново научиться жить по казачьи, чтобы осознанно идти по жизни вольными людьми, а не толпой, подгоняемой «кремлёвской властью», страхом за свою жизнь и жизнь близких. По силам ли это нам? Я думаю так, сегодня мы ещё не можем, да и не хотим жить по казачьи. За годы советской власти мы, казаки, стали во многом управляемой толпой, превратились в колхозников, рабочих, врачей, инженеров и почти потеряли способность жить самостоятельно, без поводырей, в лице председателей колхозов, директоров и парторганизаций, а так же и без кнута московской власти. Нам и сегодня намного удобнее и привычнее быть безликой, безответственной толпой, а не самостоятельно мыслящими казаками, живущими по казачьим традициям и обычаям своих предков. Поэтому, я считаю, что сегодня казачьей старши́не лучше идти во власть и уже оттуда восстанавливать нашу настоящую казачью жизнь. Этим путём пошли Лебедь и Водолацкий. На этом пути казачья старши́на принесёт намного больше пользы казачеству.

   Казаки дружно рассмеялись.

- Куда там! Не успеет. Раньше сама сгниёт и станет такой же, как и всё высшее московское чиновничье. Дача, машина с шофёром, квартира в Москве, министерская пенсия. Вот она и вся польза, да только не казачеству, а одному себе. Вон Мартынов какой год огибается в Думе. И какая от него польза? Иде закон о казачестве, о котором он какой год гутарит? Не было его и не будет! Никогда Путин его не подпишет! А водят они нас как слепых, да и ёщё над нами насмехаются! Мол, казачки доверчивы и глупы как дети. Ты им только байку о законе расскажи, так они рты пооткрывают, глаза позакрывают и пойдут как бараны туда, куда их поведут. И делай тогда с ними что хош. Хоть власть и сменила вывеску, и предержащие власть не называют ныне себя коммунистами, а геноцид по отношению к казакам всё продолжается.

-Я так думаю, что надо к православным храмам прибиваться - произнёс Степан Петрович. Будем храмы охранять, станем живым щитом и будем землю нашу от по́гони чистить.

-Да не всё так просто, как ты себе это представляешь.- вступил в разговор Афанасий Петрович. При сегодняшнем законе «О разжигании национальной розни» принятом в угоду антирусско настроенной финансовой и политической олигархии, и преследовании всякого патриотического движения русской общественной мысли и внутреннему неустройству в самой церкви, те, кто уже пошёл по этому пути, столкнулись с множеством почти непреодолимых трудностей. Да и Московская Патриархия сегодня уже многое получила от власти и поэтому хочет жить в мире с «кремлём», хотя на словах и поддерживает требования казачества. Так что особой надежды на то, что она не отступится и не осудит нас, казаков, в лихое время - нет. Но про то только Господь наш Иисус Христос знает. Хотя сказано, что в последние времена многие светильники потухнут, и во многие церкви ходить нельзя будет. Поэтому восстанавливать нашу казачью жизнь надо не по правилам, навязываемым нам «кремлём», а по своим, на основе традиций и жить по казачьим заповедям.-

-А это как?- удивился молодой казак Виктор.

- А вот как. Для того, чтобы изменить всю нашу нынешнюю казачью жизнь, прежде всего надо захотеть её изменить – ответил ему Пётр Григорьевич.

-Изменить-то изменить, а вот чего мы хотим?- задумчиво проговорил Афанасий Петрович - Ясно, что к старой жизни возврата нет, да и казаков какие были ранее - тоже нет. Жизнь стремительно меняется. Уже сегодня мы должны иметь ответы на такие вопросы как: « Каким должно быть казачество, например, лет через 10-15? Что должно в нём измениться, а что должно остаться неизменным? Что такое казачья семья сегодня, и какой она должна быть завтра? Права казачки в современной казачьей жизни. Семейные отношения и воспитание молодых казачек. Каким должен быть казак сегодня?». А так же многие другие вопросы, на которые необходимо найти ответы как можно скорее. Вместо того чтобы обсуждать эти жизненно важные для казачества вопросы, беспредельно любящий нас «кремль» навязал нам бесконечные дискуссии по таким вопросам как: «Происхождение казачества» или «Казаки - это сословие или народ?». Спорить об этом можно до конца своих дней, так как однозначного ответа на них нет. Для того, чтобы казачество не исчезло, не растворилось в «россиянах» нам, казакам, необходимо как можно скорее ясно и чётко сформулировать цель, к которой мы должны стремиться с присущей нам напористостью и самопожертвованием. Ясно одно, что такой целью не могут служить такие лживые цели, подбрасываемые нам «кремлём», как патрулирование улиц или охрана предприятий или конвоирование заключённых, что для казаков является унизительным. Казаки никогда небыли жандармами. Цель должна быть достойна казачества и может быть достигнута только казаками и ни кем другими. И должна она быть, как я думаю, духовной целью. Для её достижения мы должны как бы заново духовно воскреснуть, изменить свою убогую жизнь. Я думаю, что эту цель можно сформулировать так: Казачество должно стать оплотом и вооружённой силой православия. Отсюда вытекает и все последующие наши действия по организации нашего образа жизни.

- Так вот и я об этом говорю - перебил его Пётр Григорьевич – Нам, казакам, надо так возненавидеть своё нынешнее духовное убожество, чтобы всеми силами своей души захотеть избавиться от него. Мы всегда должны помнить, что именно в казачьей жизни, через казачьи традиции, обычаи и уклад жизни проявляется дух соборного служения казаков друг другу. Только так мы сможем возродить жизнь единого православного казачества, живущего «едины усты и единым сердцем». Наша твердыня – Бог! И если мы хотим, чтобы Бог защитил нас ото всех невзгод, укрепил нас духом, каждый из нас должен в меру своего разумения приложить все свои духовные и физические силы к борьбе со злом. Мы должны всегда помнить, что казаки это воины христовы. Поэтому казак не может быть не вооружён. Он обязан в совершенстве владеть как холодным, так и огнестрельным оружием, ежедневно оттачивать своё воинское мастерство, как в одиночестве, так и совместно с братьями казаками, на охоте, в лагерях, стрельбищах. В личной жизни надо воздерживаться от греховных дел и поступков, хранить ум и сердце от греховных мыслей, желаний, чувств. Необходимо хранить верность между супругами, воспитывать детей в послушании и благочестии.

- Если я тебя правильно понял, - не громко произнёс Сергей Иванович - то возрождение казачества надо начинать свозрождения казачьей души под полным и безграничным контролем совести казака. Казачество же должно идти по пути веры, здравого смысла и сохранения казачьих традиций. А что касается цели возрождения казачества, то ею является не столько создание войска, атаманского правления али борьбы за казачий присуд, а творение добра, божьей правды и борьба со злом.-

-Это ты хорошо сказал, по - Божьи - обрадовался Пётр Григорьевич - сразу видать, что образованный.-

-Я понял, наконец-то я понял! – вскочил и замахал руками молодой казак Анатолий. –Братцы! Так это получается, что нам, казакам, надо как в старину, в братство или по другому - в орден объединяться. Регистрироваться не надо, так как это будет общественная православная организация. Вот куда нас ведёт Господь! А то ныне наше Донское войско как куча мякины или шелухи. Ветер перемен дунет – и нет её. Один только атаман и останется. Так, что, братья казаки, надо создавать христианский казачий орден, из бесстрашных, верных казаков, желающих пострадать и отдать свою жизнь за веру православную, за братьев казаков, за казачий присуд. И должен он объединить казаков в христолюбивое казачье воинство, которое будет стоять за правду божью на смерть. Что ж касается казаков, то такие казаки у нас на нижней Волге и Ахтубе найдутся. Я уверен, что найдутся они и на Дону. Орден же станет ядром нового Донского войска, которое станет достойным славы своих прадедов. Хорошо было спросить об этом старцев, например старца Илию из Оптиной Пустыни.

- Да понимаешь ли, что ты предлагаешь? – закричал, вскакивая на ноги, Иван Матвеевич. – Это же кровь! Да, наша нынешняя власть атеистическая, да, она антинародная, да, она молится золотому тельцу, да, она свалялась с уголовщиной, и по лакейски служит «дяде Сэму», но она не настолько глупа, чтобы позволить допустить создания в России православным казачеством организации вроде ордена, который и будет её могильщиком. Даже если он и возникнет, то казаки подвергнутся таким гонениям, которым христиане не подвергались со времён Нерона. Их оболгут со страниц газет, обольют грязью с экранов телевизоров, а продажные корреспонденты, эти навозные мухи, будут представлять казаков как опаснейшую изуверскую организацию. За членами их семей будет вестись охота как на зверей. Её объявят опаснейшей террористической организацией, подлежащей немедленному уничтожению, а за каждую голову назначат выкуп. Неужели вы не понимаете, что как только казаки ордена начнут не на словах, а на деле бороться с врагами православия, и в первую очередь с нынешней российской властью, она, используя все мыслимые и немыслимые рычаги давления, добьётся от Московской Патриархии осуждения казаков, и потребуют отлучения его от церкви. Но я уверен, что при нашем всеобщем духовном убожестве, при всеобщей слабости веры и разобщенности, эта цель ложная и недостижимая. Устоит ли казачество? Не впадёт ли оно в уныние. Не знаю. Об этом знает только Господь Бог. -

- Братья казаки, так позвольте же, я продолжу - обратился к казакам Афанасий Петрович. Сегодня всем казакам, особливо молодым и атаманам, надо понять, что восстановить казачество нельзя ни указом президента, ни съездом, ни постановлением. Я то же считаю, что православное казачество, это восстановление всех сторон казачьей жизни, это своеобразное воцерковление, которое можно только вымолить у Бога смирением и покаянием. Мы должны помнить, что-то, что происходит с казачеством, это промысел Божий, а казачий народ, с такой тяжёлой и славной судьбой не может быть, покинут Богом в такое тяжёлое для казачества время. Мы должны верить, что коммунистическое помрачнение казачеством уже пройдено и что в душах казаков всё так же живёт глубокое боговосприятие, искание правды, что не иссякли их духовные силы, не оскудели в них дары Божьи. Быть казаком, значит верить в Казачество, так, как верили в него наши деды и прадеды.

   Я считаю, что в наше время предательства и обмана, мы, казаки, могли бы пойти по пути, по которому в своё время прошло белое движение. Это создание сегодня Казачьего Общевойскового Союза (КОС), по аналогии с Казачьим Союзом, который был создан за рубежом в 20-е годы и центр которого находился в Париже. Что касается программы КОС, то в её основу может быть положена программа Казачьего Союза, с некоторыми изменениями и дополнениями. КОС должен сыграть исключительно важную роль в деле воспитания молодого поколения казаков, и что особенно важно нового офицерского казачьего корпуса. Создавать его надо уже сегодня, так как завтра уже будет поздно. Казачий Общевойсковой Союз (КОС) надо создавать не под покровительством «кремля», а под покровительством дома Романовых. Я имею в виду, их Императорское Высочество Главу Российского Императорского Дома Государыню Великую Княгиню Марию Владимировну и их сына Великого Князя Георгия, а так же казаков зарубежья и при духовном окормлении Русской православной церковью за рубежом.

-Это почему же дома Романовых? – перебил его старый казак Степан Петрович. –Могёт быть энтот дом нам, казакам, не дюже по душе!-

- А потому, - ответил Афанасий Петрович, - что первый царь из рода Романовых - Михаил, был посажен на престол, как вы все, наверное, помните, донскими казаками. Они же первыми перед Богом ему и присягнули. От того и звали царя Михаила «казачьим царём». Так, что, братья казаки, по клятве, данной перед Богом нашими предками, мы должны служить этому царскому дому до тех пор, пока Господь не даст нам нового царя.-

- А это почему же должна окормлять нас Русская православная церковь за рубежом, а не Московская Патриархия?- не унимался Степан Петрович.

– Да только потому, что они практически не подвластны «кремлю» и не играют ни в какие «игры» с нынешней властью в России.-

-А почему ты предлагаешь семью Великого князя Кирилла?- удивлённо спросил Сергей Иванович.- Он же в числе первых изменил Государю и нацепил на гвардейский мундир красный бант.

- Тогда Государя предали не только его генералы, но и его ближайшее окружение, включая казаков сводного Конвоя его Императорского Величества. Так, Государь Император вспоминает, что после его отречения он стоял у окна, а мимо него проходили два казака Конвоя Его Императорского Величества. Увидав его, они засмеялись и отвернулись. А ведь в конвое были только Георгиевские кавалеры, награждённые не менее чем двумя георгиевскими крестами - ответил Афанасий Петрович – И на многих из тех, кто затем стали вождями белого движения, начиная с генералов Алексеева и Корнилова, так же лежит грех отступничества. К примеру, на генерале Корнилове который держал Государыню Императрицу после отречения Государя Императора Николая II под домашним арестом. Когда же он попытался поцеловать ей руку, так она ему не подала. Так же грех отступничества лежит и на генерале Деникине. Он, с красным бантом на груди, попытался арестовать Государыню Императрицу в её спальне. Да только из этого у него ничего не вышло. Государыня Императрица из спальни его выгнала. Грех отступничества от Государя лежит не только на дворянстве, армии и приближённых к Государю, но и на всём русском народе, включая и казачество. За это Господь и наказал всех нас, русских и казаков, гражданской войной, геноцидом, голодом, мучениями, реками православной крови и восьмидесятилетним коммунистическим рабством, которое продолжается хотя и в другой, замаскированной форме, до сих пор. Однако, несмотря на всё происшедшее и происходящее с нами, многих это так и не вразумило. Однако вернёмся к КОС. КОС, по моему разумению, должен иметь три центра. Один за рубежом, другие - в Новочеркасске и Краснодаре (Екатеринодаре). Приём в него в первую очередь должен быть открыт потомственным казакам, не запятнавших себя кровью братьев-казаков в годы коммунистического лихолетья. Отбор надо проводить через комиссии, созданные из казаков зарубежья, патриотические настроенных казаков всех войск, и представителей зарубежной церкви как непосредственно при собеседовании, так и на основании документов. Создание Казачьего Общевойскового Союза должно прекратить существующий ныне духовный разброд в казачестве, объединить силы и поставить заслон от проникновения в войсковую старшину: коммунистов, бывшей и нынешней партийной номенклатуры, казаков с прожидью, всякого рода проходимцев, аферистов и иного сброда с криминальным прошлым, евреев, а так же по возможности максимально отсеять всевозможных прилипал, захребетников и перевёртышей.

-Ну, ты и мечтатель!-

-Ну, что? Давайте выпьем?-

-Доброго здравия-

-И тебе гулевой атаман-

-За здоровье гулевого атамана! Будь здрав атаман!-

-Братцы, а что это за лодка возле нашего берега с двумя мужиками огибается? Рыбу не ловят, не купаются, а всё недалече от нас крутятся. Дюже мне это не нравится! Уж не «пасут» ли нас?-

- Да энта лодка, братья - казаки, с того берега. Видать, мы им подозрительны, вот они и интересуются. –

- Стоит только казакам в круг собраться, так сразу же они становятся опасными. Надо б энтих мужиков попытать, какого хрена они тут крутятся и чего вынюхивают.-

- Гляди, гляди! Они дёру дали! Знать и вправду вынюхивали.-

***

   Молодые казаки объявили, что пока ещё светло они съездит за рыбой на «яму» возле парома. Захватив сети и жён с детьми, они умчались, пыля на своих машинах и гремя музыкой.

   Прошло около часа. Стало темнеть. На противоположном, высоком берегу, Ахтубы где развивался русский флаг и стояла кучка «жирных» джипов, запылал огромный костёр, и оглушающее загремела «попсовая», модная ныне на российском телевидении и радио музыка, которую если и можно назвать музыкой, то с большой натяжкой. - Музыка духовных уродов и дегенератов - так назвал эту музыку известный русский академик Сергей Петрович Капúца. Среди эротических «вздохов и охов» Киркорова стали слышны громкие крики мужчин и визги женщин.

– Во, как «силовики» гуляют! – засмеялся Сергей Иванович.

   Вдруг небо раскололи залпы салюта, и тёмное небо расцветилось разноцветными огнями. Залпы из ракетниц следовали один за другим. Среди всего этого безумия пламени, грохота, музыки, крика и визга включился мощный прожектор, столб света которого стал двигаться в так «музыке», освещать попеременно то реку, то берег, то казаков. Несмотря на то, что между ними было не менее полукилометра, тем не менее, впечатление было такое, что находишься на танцплощадке дурдома.

   Из темноты показались двое подростков, неся мешок. -Дяденьки, не купите ли раков?- сказал один из них. –Почём?- спросил Афанасий Петрович. -Здесь два с половиной ведра только что пойманных отборных раков. Отдадим за 600 рублей.- Покаж.- Один из них развязал мешок и Афанасий Петрович увидел великолепных раков. -В Москве один килограмм таких раков на рынке стоит 200 рублей – сказал он. –А здесь не менее чем на четыре тысячи. Ну, как берём? – Услыхав, какие деньги надо отдать за раков, старые казаки закричали

-«Не любо!». Мы и сами их наловим.-

   В это время возвернулись молодые казаки. Рыбы привезли - всего ничего. На один хороший казан. Однако по ним было видно, что после неудачной рыбной ловли уже успели хорошо добавить. Увидав раков, они дружно закричали «любо, берём!». Как ни старались все их отговорить, они стояли на своём. Заплатив деньги, они притащили мешок с раками к костру. Однако оказалось, что воды в баке совсем мало, только для ухи, и поэтому надо идти на реку за водой. А идти надо не меньше 300 метров по песку и столько же обратно, да ещё в гору с баком. Видя такое дело, молодые казаки, не желая идти за водой, стали перебраниваться между собой, жёнами и старыми казаками.

   Стыдно было их слушать, молодых, здоровых, сильных, но бессовестных молодых казаков, посылающих своих жён и отцов на Ахтубу за водой. Вот по ком плакала нагайка! Афанасий Петрович не выдержал, взял четырёх вёдерный пластмассовый бак и пошёл к реке, которая переливалась в огнях салюта, а воздух дрожал от рёва музыки. Через некоторое время его догнал зять Сергея Ивановича, Володя, капитан ВВС. Видать в отличие от других молодых казаков, он ещё сохранил чувство стыда. Воду решили набрать на быстрине. Там и вода почище, да и песка в воде поменьше. Так как с этой стороны была отмель, то для того чтобы набрать воды пришлось зайти чуть ли на середину Ахтубы, прямо под «сатанинское гнездо», как про себя окрестили старые казаки «лежбище силовиков». В этом месте отмель кончается песчаным обрывом, и если не рассчитаешь и зайдёшь немного глубже, то река собьёт с ног и унесёт, кружа, на стремнину. В реку зашли, не спеша, ощупывая ногами дно. Нащупав обрыв, опустили бак в воду, который стал так быстро наполняться, что они едва могли удержать его вдвоём. Вдруг Володя выпрямился и внимательно посмотрел на воду перед собой.

- Ты чего?- спросил его Афанасий Петрович.

–А вы ничего не заметили ?- спросил Володя.

   Афанасий Петрович и пригляделся. Водяная гладь стремнины светилась в отблеске гигантского костра на обрыве, и отсвечивалась всеми цветами салюта. Всё так же ревела музыка, в отсветах пламени горделиво колыхался полосатый флаг, который в отсветах пламени костра выглядел грязно кровавым, хлопали ракетницы, выплёвывая очередную ракету. Крики детей, визги пьяных женщин, песни в перемешку с матом привольно разносились над водной гладью.

–Да, Нет. Все вроде так же как раньше-

-Да, нет! Они в нас стреляют! Мы у них за место мишеней. –

   И словно в подтверждении его слов Афанасий Петрович увидел, как прямо перед ним и слева от него, вода вспенилась и покрылась бурунчиками.

- Так и есть, стреляют. Вот сволочи! Дожили. На забаву по казакам стреляют. Уходим!- крикнул Афанасий Петрович, таща за собой бак и ныряя с ним в темноту обрыва.

   Выплыли они ниже по течению и, подхватив бак за ручки, потащили его по песчаной отмели к костру. Сидевшие у костра казаки увидав их засмеялись

-Вы чего? Ну и видок у вас, словно чёрт за вами гнался!-

- Если бы чёрт! А попали мы, братцы, под расстрел.-

- Это как? –

-А вот так. Эта «московская орда» нас с того берега обстреляла. Чуток не попали.-

-А может быть и не хотели, а так, поразвлечься, попугать?-

- Эка, велика разница! Да за такие дела в куль да в воду.-

- Ну, это им с рук не нельзя спущать!-

-А ну-ка, братья-казаки, давай на тот берег. Поглядим, какие они храбрые, да какого цвета у них кровушка. –

-Нам давно надо было бы вести себя так, как ведут себя вольные казаки на Тихом Дону. Вот тогда бы они знали, кто здесь хозяева и помнили, что если сунутся по шерсть, то вернутся стриженными.-

- Сами виноваты. Всё терпим, да терпим. Властей боимся и дрожим перед ними овечьим хвостом. А, они, вона как! –

- Ты чего мелешь? Што, опять иттить супротив власти? Они тебе быстро окорот сделают! Кровью всё зальют. Забыл Новочеркасск? Или засадят за решётку лет на семнадцать как Молодидова.-

- Молодидов добрый был атаман. Бог даст, ещё вернётся. А Новочеркасск? Так это давно было, да и мы уже не те. За себя постоять могём. Не все ж казаки бутафорно-реестровые, есть и вольные. Да и как ни как, а кое-какое оружие у нас теперь и атаманы есть.-

-Атаманы? Да не многие из них нас враз не бросят и не сбегут-

-Хорошо если сбегут, а не продадут-

-Не бреши, есть которые и не сбегут и не продадут. Я вот знаю казаков, из которых добрые будут атаманы. В нужное время они объявятся. -

-Братья казаки, а ведь они нас прослушивают – вдруг сказал Сергей Иванович – И судя по ихней реакции наши разговоры им не дюже по душе.-

   И словно подтверждая его слова, на противоположном берегу вспыхнул прожектор и его ослепительно сияющий луч упёрся в сидящих у костра казаков.

-Ну вот, наконец-то они решили с нами и поближе познакомиться, а заодно и пересчитать - засмеялись казаки-

- Да, светло как под лампой на допросе-

-Эй, на том берегу! – крикнул Володя.- Чево вы к нам цепляетесь? Отвалите! –

Луч прожектора медленно перешёл на него, и он оказался словно под голубовато светящимся колпаком света. С противоположного берега раздался металлический голос, который медленно и отчётливо произнёс – Валите поскорей отсюда недобитые казачишки, да поскорее, пока мы вас всех тут не «замочили».-

   Казаки дружно рассмеялись.

–Ишь ты, какие прыткие! Так уж и замочили? Ишшо не известно кто кого замочит. Мы то у себя дома, а вы чай не на Москве. Так что валите-ка вы сами отсель поскорее, покуда мы не осерчали! – прокричали они в ответ.

Луч прожектора медленно погас, и на противоположном берегу опять грянула сатанинская музыка.

- Ну, так что ж будем делать, братья казаки?-

-Мстить! Да так чтобы они долго казаков помнили.-

-Любо! Любо!-

-Коли так, то тогда нам нужен походный атаман-

-Кого кричать будем? Из молодых казаков аль из старых?-

-Без разницы. Главное, чтоб добрый атаман был. –

-Тогда кричим Володьку -

-Любо! Храбрый офицер и дед его добрым казаком был-

-Он и сегодня хорошо себя показал.-

-Володьку! Любо! Любо!-

-Итак, походный, действуй. –

   Владимир поклонился казакам. -Добро, казаки! Я на вас надеюсь.-

-С Богом!- дружно закричали казаки.

***

   Владимир оказался расторопным походным атаманом. На подходах к месту, где расположились казаки, тут же были выставлены два секрета. Казачек и казачат погрузили в машины, которые с потушенными фарами незаметно ушли в темноту. Вернулись машины, где-то через час. Привезли одежду, охотничьи ружья с патронами, несколько шашек и кинжалов.

   Для того чтобы действовать не в слепую, походный атаман решил провести разведку. В разведку пошли двое молодых казаков и Афанасий Петрович. Молодые казаки должны были обойти «московское становище» сзади и проверить дорогу, ведущую к займищу Роберта, Афанасий Петрович должен был проверить подходы со стороны реки.

   А на противоположной стороне продолжали веселиться. Под грохот музыки и разрывы ракет реку переплыли незаметно. Молодые казаки махнули на прощание рукой и растаяли в темноте. Афанасий Петрович держа в правой руке бебу́т, а левой рукой цепляясь за выступы и кустики травы, стал пробираться вдоль обрыва вверх, стремясь выйти как можно ближе к тому месту, с которого «московское становище» было бы видно как на ладони. Добравшись до самого верха, он стал выжидать, когда погаснет очередная партия ракет. За это время он должен был успеть выскочить из-под обрыва и залечь среди посохшей низкорослой травы. Выждав момент, он высунулся и увидел, в нескольких шагах от себя здоровенную собаку, с гладкой чёрной шерстью, которая, зарычав, прыгнула на него. Афанасий Петрович откачнулся в сторону и со всей силы резанул её по горлу бебу́том . Пёс взвизгнул и не удержавшись, покатился вниз с обрыва. Афанасий Петрович мгновенно нырнул под обрыв и в ту же минуту раздался выстрел из ружья. Заряд дроби просвистел у него над головой, сбивая засохшую траву.

–Как славно они встречают – подумал он про себя, скользя вниз.

   На «становище» вспыхнул прожектора. Пошарив по берегу, он упёрся в реку. В свете прожектора было видно, как стремнина несла визжавшего и барахтающегося раненого пса. Крутясь в водоворотах, он всё же пытался плыть. Однако, судя по всему, рана оказалась серьёзной, и через некоторое время пёс скрылся под водой.

   Началась беспорядочная стрельба. Ракеты взлетали одна за другой. Стало светло как днём. Так продолжалось минут десять. Затем стрельба прекратилась. Вновь загремела музыка, и ещё сильнее запылал гигантский костёр, сложенный из целых стволов деревьев. Афанасий Петрович спустился к условленному месту и нашёл там двух молодых казаков. Они рассказали, что все подъезды охраняются натренированными собаками и вооружёнными людьми. Реку они переплыли без приключений и вскоре были среди нетерпеливо ждущих их казаков.

   После всего происшедшего было совершенно ясно, что они, хорошо вооружены и обозлены. Кроме того, привыкшие к произволу и безнаказанности, они никогда не смирятся с тем, что казаки не только проявили непокорность, но ещё и убили их собаку. Так что от них нужно ждать всего, что угодно, вплоть до вооружённого нападения. Поэтому оборону казаки решили построить так, чтобы в случае нападения не дать им высадиться на своём берегу. Оборона берега облегчилась тем, что ночью уровень воды в Ахтубе резко упал, и обнажилась песчаная отмель, не позволяющая близко подойти на лодках к берегу, за исключением небольшой, но глубокой бухточки, глубоко входящей в песчаную отмель. Именно здесь казаки и решили ждать «московских гостей». Для этого они разделились на три группы. Одна выдвинулась вперёд, справа от бухты, и засела за невысокими деревьями. Её задачей была пресечь возможность высадки выше бухты. Если же незваные гости рискнут войти в бухту, то их задачей должна быть отсечение их от лодок. Вторая группа казаков выдвинулась вперёд, максимально близко к предполагаемому месту высадки и засела на небольшом песчаном обрыве, поросшем порослью чёрного тополя. Она должна была принять на себя весь удар. Треть группа казаков, ушла вниз по течению, чтобы по краю глубоко выступающей песчаной косы обойти место высадки и оказаться почти сзади высаживающихся. Когда же «гости» втянутся в перестрелку, она должна была замкнуть их в огневой мешок. Туда направили молодых казаков, не так давно пришедших из армии и умеющих быстро и точно стрелять.

   Казаки настороженно вглядывались в противоположный высокий берег. Неожиданно музыка прекратилась, и противоположный берег затих. Лишь один костёр, как многорукий бог войны играл своими огненными руками, то, скручивая их, то резко и неожиданно выбрасывая их к звёздному небу. Так прошло около получаса. Вдруг и костёр погас. Темная туча, медленно надвигающаяся со стороны Волги, закрыла луну. Стало темно, и только звёзды блестели на той половине неба, которую ещё не проглотила чёрная туча. Казаки всматривались в противоположный берег. Вскоре они увидели, как от противоположного берега тихо отошли три моторные лодки и стали по течению сплавляться в их сторону.

- Значит всё таки они решились - подумал Афанасий Петрович. - Интересно, сколько их в лодках и как далеко они готовы зайти в своей мести?

   Казачий берег затаился. Вот лодки преодолели быстрину и стали приближаться к месту высадки. Одна из них, шедшая первой, при входе в бухту наскочила на мель. Видимо, они плохо знали берег, и не учли, насколько упал уровень воды в Ахтубе. Две другие лодки подошли к ней очень близко. Из первой лодки выпрыгнули несколько человек с оружием в руках, одетые во всё чёрное и, пригибаясь, побежали по песку к берегу. В этот момент с лодок началась разрозненная стрельба. В ответ казачий берег опоясался огнём. Не ожидая такого отпора, две задние лодки, включили сирены с прожекторами, и, ревя моторами и делая резкие повороты, понеслись назад к своему берегу. Люди одетые в чёрное кинулись к лодке, но мотор лодки неожиданно заглох. По-видимому, он получил какое-то повреждение. Однако после нескольких попыток его всё же удалось завести. Рыча и дёргаясь, лодка боком вышла на середину реки, и стала медленно тонуть. С противоположного берега включили прожектор, и было хорошо видно, как она погружается в воду, а от неё плывут люди.

   Казаки не знали, что на том берегу, спрятавшись в джипах, те, кто призваны защищать население России от разного рода бандитов и террористов, трясущимися руками и скажёнными от злобы лицами рычали в микрофоны, приказывая уничтожить «собак казаков», которые посмели оказать им сопротивление. И вот уже засвистели лопасти вертолётов и спецподразделения, эти верные сторожевые псы «кремлёвской демократии», стали грузиться в вертолёты, чтобы «замочить» полтора десятка казаков, защищающих своё право на жизнь по обычаям своих дедов и отцов.

   Казаки видели, как с севера на них стала надвигаться страшная чёрная туча. Вот она захватила пол неба. Стал подниматься ветер, бросая им в лицо песок. Затем до них донёслись шумы винтов, и казаки увидели, как вдали над Ахтубой показались низко летящие боевые вертолёты. Увидав, какая сила идёт на них, никто из них не дрогнул.

-Лучше погибнем, но с этого места не уйдём. Негоже нам, казакам, от этих нехристей и уродов бегать. Предадим себя в руки Божьи, да свершится воля его. Где Господь постелет, там и ляжем.-

   Обнявшись и прочитав молитву, они решили встретить смерть все вместе.

   И вдруг сверкнула молния такой силы, что казалось, что небо раскололось надвое. И казаки увидели на небе светлого всадника на белом коне и с мечом в руке. За ним со свистом и с гиканьем стали разворачиваться в лаву чубатые небесные казаки, в руках которых сверкали как молнии клинки. Громыхнул гром, и земля содрогнулась. Налетел порыв ураганного ветра. Стена песка поднялась перед казаками в воздух и пошла навстречу подлетающим вертолётам. Когда песчаная пелена опала, никаких вертолётов уже не было. Страшной силы ливень обрушился на противоположный берег, где стояли джипы. Ветер переворачивал их как пустые банки из-под пива, а водопады воды несли их в реку, которая в этот момент превратилась в бурлящую бездну. В одно мгновение она поглотила их.

   Ураган закончился так же неожиданно, как и начался. Клубки страшной чёрной тучи пришедшей с севера и размётанные ветром, быстро растаяли на горизонте. Небо нежно заголубело. Первые лучи всходящего солнца осветили казаков и они увидели на небе приветливо смотревшую на них Пресвятую Богородицу. Затем перед ними возник безвинно замученный Государь Император с семьёй, который, подойдя к ним, произнёс: «Служите верно, господа казаки, как служили престолу Ваши предки. Послужите ещё раз православной церкви, во имя Господа нашего Иисуса Христа. Осталось уже немного. Скоро в России будет царь. Россия возродится, а вместе с ней и казачество». Государь улыбнулся и добавил: « Если бы все казаки, так же как вы, стояли единым сердцем за веру царя и отечество, то жили бы они вольно и счастливо. Однако Господь наш, Иисус Христос, милостив. Он любит казаков, воинов Христовых, всегда помнит о вас, и в трудную минуту никогда не оставит вас без своей помощи. Он знает, что вы никогда не нарушали и нарушите клятвы, данной вашими пращурами, первому русскому царю из династии Романовых». Затем казаки увидели своих дедов и прадедов, которые радостно улыбались им, махали руками и папахами, и по их щекам потекли слёзы радости.

   От усталости и всего пережитого казаков сморил глубокий сон. Спали казаки как в старину, обхватив свои ружья и положив в изголовья шашки и кинжалы. И Богородица взирала на них с умилением, и ангелы охраняли их покой. Только один Господь Бог знал, какая готовится им судьба. Почувствовали казаки себя силою. Встали они за поруганную честь казацкую, за свой присуд и не будет им уже пути назад. Как из многих ветров в степи слагается ураган, сметающий всё на своём пути, как из многих небольших пожаров разгорается степной пожар, сжирающий всю нечисть, так и из жара казачьих сердец слитых в едино возникнет священный пожар, который жаром своим опалит и очистит казачью землю, разграбленную, загаженную и униженную.

   Спали и молодые казаки, не ведая, что за эту ночь они превратились из потомков казаков, в истых казаков, верных в дружбе и не знающих страха. Испытали они чувство казачьего братства, вкус свободы, святое чувство защиты своей земли и стали как одна семья.

Не спал только одни молодой походный атаман. Закинув руки за голову, лежал он на спине, смотрел на мерцающую россыпь золотых звёзд на голубом утреннем небе и думал свою нелёгкую думу. Нет, не пропало казачество! Не сказало оно своего последнего слова. Будем жить, будем детей растить, будем бороться! И чудилось ему, словно приветливо мигающие звёздочки, эти души умерших казаков, дарят они ему неведомую ему доселе силу. Силу казачьей воли и силу христовой правды. «Слава Богу, что мы казаки!», подумал походный атаман. И словно подслушав его мысли, налетел порыв ветра, и листья чёрного тополя тихо прошуршали «Слава казакам!».



ГоловнаяСсылкиКарта сайта


Работает на Amiro CMS - Free