Московское городское отделение Общероссийской физкультурно-спортивной общественной организации 
Федерация Славянских боевых искусств «Тризна»



ЛИТЕРАТУРА КАЗАЧЬЕГО КЛУБА СКАРБ

ХУДОЖЕСТВЕННАЯ

КАЗАЧЬИ РАССКАЗЫ - Гончаров С.А.

ИСКУПЛЕНИЕ

   Рейсовый автобус был как всегда набит битком. На заднем сидении, между двумя дородными казачками дремал разомлевший от жары и духоты донской казак, лет сорока пяти, с ранней сединой в коротко постриженных чёрных волосах и тонкой стрелке усов. Одет он был в белую рубашку с коротким рукавом и в серые брюки. Звали его Петром Григорьевичем. Ехал он на хутор к своему бате, которому недавно исполнилось восемьдесят шесть лет. Однако, несмотря на почтенные годы, он был всё так же бодр и деятелен. Звали его Григорием Афанасьевичем, а фамилия его была Шелгунов. Однако промеж собой хуторцы звали его «севрюком». Так прозывали его прадеда, лихого донского казака, много лет тому назад поселившегося на их хуторе с красавицей женой. Несмотря на почтенный возраст, Григорий Афанасиевич сохранил ум и молодечество. Среднего роста, черноволосый, жилистый, подвижный, с ярко голубыми глазами и окладистой седой бородой он олицетворял собой то донское казачество, которое уже безвозвратно кануло в лету. Летом одежда его состояла из старенького, но чистого чекменя, шаровар с лампасами и мягких сапог. По какой-то неизвестной причине фуражку он не носил, а на голове его ладно сидела папаха, которую он, как и всю казачью справу по старому казачьему обычаю шил всегда сам. Жена его умерла давно, и как батя, будучи крепким в вере, он второй раз не женился. У него было двое сыновей и три дочери. Старший сын, офицер десантник, погиб в Афганистане. Дочери вышли замуж и разъехались кто куда. Младший сын, Пётр, отслужив, окончил строительный институт и, женившись, переехал насовсем жить в город. Таким образом, Григория Афанасьевича проживал одиноко на хуторе в своём родовом курене.

   Наконец автобус остановился. Пётр Григорьевич с трудом протиснулся к выходу и кое-как выбрался из него. Двери за ним захлопнулись и автобус, коптя и отдуваясь, как бы нехотя покатил дальше по дороге. Солнце палило не милосердно. Перекрестившись, Пётр Григорьевич решил идти на хутор через хуторское кладбище. Когда-то возле него высилась красивая церковь, но при Хрущёве (Перлмутере), её разрушили. Недалеко от церкви, на самом кладбище, стояла небольшая каменная часовенка – как память о не вернувшихся с войны казаков, возле которой был врыт большой кованый крест, по преданию поставленный казаками ещё при атамане Платове. В советское время часовню постигла та же участь, что и церковь. Однако, несмотря на все попытки местных коммунистов уничтожить крест, он устоял, и только немного наклонился, продолжая, как и сто пятьдесят лет назад, освящать священную казачью землю, густо политую кровью казаков. Раньше крест был виден издалека, но сейчас кладбище заросло, и поэтому, он стал с дороги, почти не видим. Пётр Григорьевич любил это место. Ещё совсем маленьким, батя приводил его к кресту и учил молиться. Когда же он подрос, то они вместе молились у креста за своих родичей, и за всех убиенных хуторцов, как красных, так и белых. И спустя годы, когда в его жизни наступали тяжёлые времена, он всегда приходил к кресту, чтобы в горячей молитве излить душу и попросить Бога наставить его на путь истинный.

   Однако, с тех пор, как он переехал жить в город, он всё реже бывал у креста и может быть, поэтому жизнь его не баловала. Воспитанный в православной вере он так и не смог принять так называемые «демократические ценности», хотя и пытался не раз. Государственная организация, в которой он работал – развалилась. Поэтому, для того, чтобы кормить семью, он, как и многие другие горожане, занялся скупкой продуктов на хуторах и продажей их на рынке в городе. А так как воровать и обманывать ему не позволяла совесть, то заработать больших денег он в принципе не мог. Постоянно общаясь с базарными торговцами и сталкиваясь с их моралью, он постепенно стал «опускаться» до их уровня, всё реже ходил в церковь и стал потихоньку пить. У него появились новые друзья. Один из них, Ахмет, как- то помог ему деньгами. За это он попросил его подыскал кошару, которую можно было бы использовать как перевалочную базу для товара. Что за товар, он не сказал, да и Пётра Григорьевича это не интересовало. Главное заработать деньги, думал он. Кошару он вскоре нашел недалеко от своего хутора, в которой поселился брат Ахмета, Аслан, с двумя «родственниками», доставлявшими, и охранявшими товар.

   Теперь на хуторе у бати теперь Пётр Григорьевич бывал редко. Ему было стыдно перед ним, и за новых друзей и за ту жизнь, которую он вёл. Крест же он теперь обходил стороной, так как он чувствовал, что от него идёт испепеляющий его жар.

   Последнее время дела у Петра Григорьевича шли всё хуже и хуже. Он много задолжал Ахмету и теперь думал только о том, где бы ему достать деньги. Неожиданно тот предложил ему продать курень. После долгих колебаний Пётр Григорьевич всё же решил съездить на хутор и переговорить об этом с батей. И время приезда он выбрал специально, зная, что обычно в это время батя молится на коленях у креста, и его стройная фигура в синем чекмене на фоне изумрудной зелени будет видна издалека. Однако к своему удивлению Пётр Григорьевич около креста его не увидел. На сердце у него стало не спокойно. Взбежав по ступеням куреня он отворил дверь и громко крикнул «Батя!». Тишина. Заглянул в залу – пусто, кинулся на баз – тоже нет. Увидав соседку, тётку Наталью, он бросился к ней и срывающимся от волнения голосом проговорил: - Что с батей?-

-Как что? – удивилась она. - Как всегда пошёл к кресту, только дюже расстроенный. Какой-то христопродавец, накажи его Господь, поселил в кошаре энтих «зверей». А они наркотой торгуют, и житья от них на хуторе совсем не стало. А тут сегодня приехали трое на машине и один такой горбоносый, жирный и говорит ему, что, мол, энтот курень мой и выметайся из него. А если не уберёшься, то мы тебя резать будем. Ну, ты ж батю своего знаешь. Кинулся он в курень, схватил ружьё, да как по ним стрéльнит. Завизжали они от страха, ну прям как свиньи, и в машину, а он как бабахнет ещё раз. Стекло им спереди прострелил.-

   Сердце у Петра Григорьевича сжалось от предчувствия беды. - И давно это было?- спросил он.

- Да, нет. С полчаса-

   Пётр Григорьевич опрометью кинулся бежать к кресту. На траве, у креста, раскинув руки и без головы, лежал батя. На его спине кравянилась рана от удара кинжалом. Пальцы правой руки его были сжаты в щепоть. - Значит, напали со спины и во время молитвы - произнёс Пётр Григорьевич и осторожно перевернул батю на спину. Удар кинжалом был настолько селён, что пронзил его насквозь. Из глаз Петра Григорьевича хлынули слёзы. Он упал на землю и зарыдал. Только сейчас он понял, во что он превратился за эти последние годы и кем он стал. В погоне за деньгами, за благополучием, он потерял казачью честь. Из казака он превратился в «россиянина», безвольного, жадного, трусливого, погрязшего в похоти и блуде, дрожащего за свою жизнь и живущего только для себя и для своего желудка. И поэтому по древним казачьим законам, он должен был бы предан братьями казаками смерти. –

-Господи! Помилуй меня грешного - рыдая, только и мог произносить он. И вдруг, Пётр Григорьевич внезапно понял, что батя своей смертью спас его от окончательной погибели и что именно он стал той искупительной жертвой за его грехи перед Богом и его отступничество от казачества. Стоя на колени перед крестом, он долго каялся. Затем он встал. Лицо его было бледно, а глаза горели. Теперь он твёрдо знал, что делать и как жить дальше. Бережно взяв на руки обезглавленное тело бати, он отнес его в курень. Достав с потолка гроб, он, бережно положив в него батено тело и сложив ему руки на груди, вставил в них зажженную свечу. Затеплив лампаду, Пётр Григорьевич поставил гроб под иконы. Открыв сундук, он достал шаровары, чекмень и папаху. Скинув с себя ставшие ему ненавистными брюки и рубашку, Пётр Григорьевич переоделся и переобулся. Поднявшись на потолок, он нашел потайную доску и оторвал её. За ней лежало оружие деда и бати: шашки, кинжалы и винтовка с карабином. Пётр Григорьевич прицепил к поясу кинжал, надел шашку и зарядил карабин. Спустившись с потолка, он подошел к гробу и, став на колени, и произнёс – Прости меня, батя. Я скоро вернусь и принесу твою голову – Встав, он поклонился, надел папаху и вышел из куреня.

   Путь его лежал к кошаре. Дойдя до неё, Пётр Григорьевич залёг и стал наблюдать. Вскоре к кошаре подъехал джип. – Значит, опять привезли «травку» – подумал про себя он. Не доезжая ворот кошары, машина остановилась, и из неё вылезли вооружённых автоматами два охранника и шофёр. Оглядываясь по сторонам, они направились к хатке чабанов стоящей возле кошары, и зашли в неё. Пётр Григорьевич подкрался к окошку и заглянул во внутрь. То, что он увидел, заставило его содрогнуться. На столе, за которым сидели Ахмет и Аслан, на папахе кровенела батина голова. Аслан показывая пальцем на голову Григория Афанасьевича и громко смеялся, рассказывая приехавшим о своём «подвиге». Приехавшие дружно и весело гоготали. Нагоготавшись в волю, они вышли из хатки и, отомкнув замок на дверях кошары, вошли внутрь. Через некоторое время шофёр и охранники вышли из неё, и подошли к машине. Пётр Григорьевич внимательно следил за ними. Шофёр открыл дверь джипа и включив на полную громкость магнитолу, развалился на сидении. Охранники, достали из машины мешки с «травкой» и, взвалив их на плечи, понесли в кошару. Незаметно подкрался к открытой двери джипа, Пётр Григорьевич кинжалом перерезал шофёру горло. Затем, устроившись поудобнее за передним крылом джипа, он взял на прицел дверь кошары и стал ждать. Вскоре из дверей появились охранники, весело переговариваясь между собой. Поймав в прицел лоб идущего впереди бородатого охранника, он нажал на курок. Пётр Григорьевич отчётливо видел, как из головы охранника полетели в разные стороны куски мозга. – Значит, карабин я зарядил разрывными патронами - подумал он. Второй охранник, с бритой головой, попятился к дверям кошары, передёргивая затвор автомата, и испуганно оглядываясь по сторонам. Пётр Григорьевич прищурился и мягко нажал на спусковой крючок. Охранник, с тем, что осталось от его головы, отлетел к двери кошары и рухнул на землю.

–Это вам за детишек, которых вы сгубили своей отравой. - негромко произнёс Пётр Григорьевич. Затем он стремительно кинулся к кошаре и, добежав, прижался к стене. Приготовившись, он ударом ноги растворил дверь и вскочил внутрь. Внутри было сумеречно, и везде лежали мешки. – Вишь сколько, сволочи, «отравы» наготовили – про себя подумал Пётр Григорьевич. Не успел он сделать и несколько шагов, как на него из-за мешков с большим кинжалом в руке кошкой прыгнул Аслан и выбил из рук карабин. Отскочив в сторону, Пётр Григорьевич выхватил из ножен шашку и закрутил её вокруг себя сверкающим кругом. Аслан, бешено сверкая глазами, бросился к лежащему на полу карабину и, схватил его. Однако выстрелить он не успел. Сверкающий круг коснулся накаченной шеи Аслана и из неё, фонтаном, брызнула кровь. Голова его отделилась от тела и, хлопая глазами, с глухим стукам упала к ногам Пётра Григорьевича. Обезглавленное тело Аслана залитое кровью, постояв немного, рухнуло на мешки. – Это тебе за батю – проговорил Пётр Григорьевич и пнул ногой голову Аслана. Затем он крикнул – Ахмет! Если ты джигит, а не трусливый шакал, убивающий в спину стариков, то выйди и сразись со мной. – Подняв карабин, и напряжённо вглядываясь в глубь кошары, Петр Григорьевич осторожно двинулся вперёд. Не успел он сделать и десятка шагов, как из-за мешков сложенных в углу прозвучал выстрел. Пуля, попала в приклад и отрекошетив, скользнула по рёбрам. Петр Григорьевич крутнулся и, прикинувшись убитым, медленно повалился на мешки. Незаметно вытащив из-за голенища сапога нож, он спрятал его в рукаве чекменя. Вскоре над грудой мешков появилась голова, а затем и жирное тело Ахмета с пистолетом в руке. Пробираясь через мешки и держа на мушке неподвижно лежащего Петра Григорьевича, он наткнувшись на обезглавленное тело брата и от страха на несколько секунд остолбенел. Воспользовавшись этим, Пётр Григорьевич тут же метнул нож, попав ему в руку. От боли, Ахмет дёрнул рукой и разжал пальцы. Пистолет, кувыркнувшись в воздухе, и упал между мешками. Ахмет, упав на колени, стал нащупывать левой рукой упавший между мешками пистолет. Петр Григорьевич медленно встал и подошёл к Ахмету. Вид его был страшен. Забрызганный кровью, он зажимал левой рукой рану на боку, а в правой руке держал окровяненую шашку. Подойдя, к ползающему на коленях Ахмету, он ударом ноги опрокинул его. Завизжав от страха, тот стал предлагать Перу Григорьевиче деньги, прося не убивать его, а сам между тем, он продолжал шарить рукой между мешками, пытаясь схватить пистолет. И когда ему это удалось, он поднял его и попытался выстрелить. Однако Пётр Григорьевич его опередил. Взмахнув шашкой, он отрубил ему кисть руки, в которой был пистолет. Тряся обрубленной рукой, из которой ручьём лилась кровь и, кривясь от боли, Ахмет завыл – Скоро вам всем конец будет. Жён ваших всех изнасилуем, а детей наркотой потравим. А вы скоро от водки и наркоты сами передохните. Землю вашу мы уже всю скупили. Теперь вы у нас рабами будите. А кто против нас пойдёт, так мы их, как твоего отца, резать будем.-

-Не бывать тому!- произнёс Пётр Григорьевич - Не перевелись ещё казаки на Тихом Дону - и рубанул его с потягом. Удар был настолько силён, что жирное тела Ахмета хрустнув, развалилось до пояса, залив всё вокруг чёрной кровью. Пётр Григорьевич плюнул на него и вышел из кошары. Зайдя в хатку чабанов, он подошёл к столу, снял с себя чекмень и бережно завернул в него папаху и батину голову.

   Возвернувшись в курень, он приложил батину голову к телу. Лицо Григория Афанасьевича было спокойно, а ярко голубые глаза смотрели на сына с любовью. Пётр Григорьевич перекрестился, поцеловал его в лоб и закрыл ему глаза.

   Затем он пошёл к кошаре. Собрав оружие, он, затащил трупы в кошару и облив бензином поджёг её. Скоро она превратилась в гигантский костёр. Пётр Григорьевич стоял и смотрел на бушующий огонь и чуял он, что недалеко уже то время, когда заполыхают казачьи земли и несущее погибель казачеству вороньё, сгинет в пламени праведного казачьего гнева.


ГоловнаяСсылкиКарта сайта


Работает на Amiro CMS - Free